|
От Киевской Руси и до Камчатки
Стерильный снег снимает отпечатки
Звериных лап и человечьих бот…
Имперские земельные приделы,
Немея отчуждаются от тела…
А мы, как прежде, верим в Новый год.
Из ничего – из нашей детской грёзы,
Из бороды от Дедушки Мороза,
Из старой доброй сказки про него,
Из ряженных со шкурами на теле,
Из мишуры на новогодней ели
Сплетается поверье в колдовство.
Где святочные игры и коляды,
Ложась поверх церковного обряда,
Венчались дымом над печной трубой…
Когда бы не тревожили раздоры
Великие славянские просторы –
Нам так и жить бы общею судьбой…
…Под Рождество Вакула по привычке –
Оксане в ножки: «Будут черевички!» –
Он помнит петербуржские огни…
Но шепчет чёрт, как будто ухо лижет,
Что до Варшавы в наше время ближе
И до Парижа ближе в наши дни…
Чёрт бьёт хвостом, клянётся и божится –
Мол, к чёрту нам российская царица,
Мол, шлях лежит к Европам в города…
И грустно знать, что тот ему поверит…
А следом – невозвратные потери…
И вслед – необратимая беда…
Глянь, у Оксаны разгорелись глазки,
Теперь уж не про черевички сказка –
Про «кружевные трусики в ЕС».
ЕС – оно, быть может, и неплохо,
Но перед смертью старая Солоха
Скрипела, что, мол, всех попутал бес…
И всё ждала Вакулу в тёмной хате…
Ей виделся сынок в любом солдате,
Которого видала из окна…
Но там другая сказка, про другое –
Она про вой, про боль, про поле боя –
О днях, когда империя больна…
…В язычестве своём приникну к ели.
Пусть застилают чистые метели
Следы сапог и чёртовых копыт.
…А если Новый год подарит годы,
То, может статься, братские народы
Успеют отрешиться от обид.
***
|
